Два Валерия



На высоком волжском берегу стоял мальчишка лет десяти. Босой, в линялых и весьма потрёпанных штанах, в майке и тюбетейке на давно нестриженой голове. Он стоял не просто так, он пытливо, с огромным вниманием оглядывал окрестности и почему-то вглядывался в небо, высматривая что-то. Но кроме стремительно носящихся стрижей и чаек ничего интересного для себя не находил.
Место, которое мальчик избрал для наблюдения – высокий левый берег реки Волги вниз по течению в километре от железнодорожного моста. Он считал, что здесь самое красивое место в Костроме. У бабушки в селе тоже хорошо, уютно и красиво, но там нет любимой Волги.
Гена Щерица очень любил лето. Ждал его с необычайной силой, и чем старше становился, тем больше проникался симпатией к этому времени года. К десяти годам он числил себя тонким наблюдателем и ценителям природной красоты, тем более что, бывая у бабушки в гостях, он из её уст напитывался ценнейшими народными поверьями и приметами для предсказания погоды.
Но сейчас Гену интересовала не сама погода, а нечто связанное с ней. Он только вчера приехал от бабушки. Встретившись вечером со своими сверстниками, успел обменяться с ними новостями. Он, например, рассказал им жуткую историю, как деревенский бугай с железным кольцом в носу нёсся по улице, словно бешенный. А соседский парень Эдик – он уже в восьмой класс перешёл – снял с себя красную майку и с криками «Торрро! Торрро» начал размахивать ею, как тореадор на корриде мулетой. Бык почему-то Эдика не понял, а со всего ходу поднял на рога и затем, помотав головой, легко отбросил того в сторону, в бурьян. Причём всё это он проделал не останавливаясь.
— Я всё это сам видел. Жуть! Бугай нёсся с огромной скоростью. А Эдика подбрасывал на рогах, как мячик. У Эдика сильные ушибы и два ребра сломаны. Хорошо ещё не растоптал…
— Что ж это он такой бешеный, бык ваш.
— Он не наш, он общественный. Его оводы покусали, и у него бзик начался.
Тут ребята, перебивая друг дружку, стали свои новости выкладывать.
— Да ну твоего быка. У нас поинтереснее кое-что появилось.
— Каждое утро в небе появляется большущий резиновый шар.
— Радиозонд называется…
— Я и говорю, радиозонд. Внизу у него подвешена коробочка. Витька говорит, что там радио.
— Это не я говорю, это дядя Лёша. Он военный лётчик. Дядя Лёша сказал, что эта коробочка наполнена всякими датчиками: температуры, давления, скорости ветра и ещё чего-то, я всего не запомнил. Датчики – пока летит шар – в небе всё измеряют, а радио, которое есть в коробочке, передаёт эти измерения на аэродром. Если всё в порядке, самолёты могут взлетать в нужном направлении.
— Смотри! Вот они эти датчики, – Коля Смирнов показал жестяную коробочку, в которой было множество непонятных радиодеталей, шестерёнок и винтиков. Именно таинственная непонятность и особая зависимость от его работы авиации придавала прибору особое уважение пацанов.
Подержав прибор в своих руках, Генка тут же загорелся желанием заполучить себе такой же. Но желание своё никому не высказал, решив, что сможет мечту свою исполнить сам. Как бы, между прочим, он стал расспрашивать ребят какие-то подробности о полётах радиозондов, пока не составил себе план наблюдений и розысков.
Именно поэтому Генка с утра пораньше, не евши и не пивши, оказался на месте, где мы его застали. И в этот момент он увидел его. Радиозонд откуда-то с юга плыл в воздушном океане на огромной высоте, слегка касаясь нижнего края барашков облаков, обгоняя их. Радиозонд напоминал уменьшенную копию воздушного шара братьев Монгольфье. Только вместо корзины под зондом тёмной точкой болтался радиоприбор с датчиками. По всему было видно, что в Генкины руки прибор не попадёт и путь зонду выпадает дальний.
— Миленький, не пролетай мимо! – взмолился чуть не плача Генка, обращаясь к зонду, ну что тебе стоит отдать мне свою коробочку.
Мальчишка так увлёкся зондом, что от неожиданности подпрыгнул, когда подошедший сзади Валерка Замков хлопнул его по плечу.
— Ты чего тут подпрыгиваешь и бормочешь в одиночестве?
— А ты ч-ч-чего подкрадываешься и п-п-пугаешь? – Генка даже заикаться начал, – покоя от тебя нет даже на каникулах.
— Я! Подкрадываюсь? – возмутился Замков, – я шёл шумно, как стадо мамонтов. Это ты тут шаманишь и ничего не слышишь.
Валерка недавно прочитал книгу «Алитет уходит в горы» и слово шаманить он почерпнул оттуда, оно ему шибко понравилось. Там же он и про мамонтов узнал. К слову сказать, Генка и Валерка мало что ровесники, они ещё и одноклассники и однопартники, то есть неразлучно сидят все три года за одной партой. Так что тайн друг от друга у них нет.
— А зачем тебе покой?
— Я за шаром наблюдаю.
— За каким таким шаром?
— Ну, помнишь, вы мне вчера про радиозонд рассказывали. Так я за таким зондом наблюдаю.
— Здорово! А где он?
Генка стал вглядываться в то место, где минуту назад видел шар, но тот исчез. Лопнул шар, словно Генкины мольбы достигли цели. Вместо шара к земле приближались рваные лохмотья его оболочки
— Вон он, – Валерка проследил за пальцем друга, – уже лопнул, видишь – падает. Отвлёк ты меня, я даже не заметил, как он лопнул. Теперь и у меня будет коробочка…
— Нет, не будет. Смотри, ветер сносит обрывки на ту сторону Волги, в Середнюю. Где уж ты там найдёшь этот зонд: в капустном поле, в лесу между грибами и черникой?
— Мне бы туда попасть, я бы нашёл!
— Туда попасть, сам знаешь, не проблема, пойдём на причал.
Замков в свои десять лет был в глазах поселковых ребят частнособственником. В самом деле, где вы видели третьеклассника, самостоятельно плавающего на лодке по Волге? А Валера плавал. Вначале на вёслах, позже с подвесным мотором. Вышло всё прозаически просто. К столу нужна была рыба. Вечно занятого на службе Валеркиного отца невозможно было допроситься, чтобы порыбачил. Работа его ненормированная по времени находилась на территории бывшей барской усадьбы, где на арке был плакат с удивительными словами: «Запомни сам, скажи другому, что честный труд – дорога к дому». Не раз и не два прибегал сюда мальчонка за ключом от замка на лодочной цепи, пока отцу не надоело. По весне, едва прошёл ледоход, он отдал сыну ключ и сказал:
— Сам видишь, не рыбак я. Лодка отныне твоя. Следи за ней, чини, лови рыбу, – и смехом, – утонешь домой не приходи, выпорю!
Так Валерка стал полноправным хозяином лодки. Все его друзья в надежде поплавать и порыбачить на ней помогали Валерке ухаживать за плавсредством.
Итак, приняв решение, ребята, захватив вёсла из дровяного сарая Замковых, стали спускаться по тропке с высокой кручи к берегу Волги. Впереди вожаком шёл более рослый Валера Замков, за ним, борясь с непослушным веслом, щуплый Гена Щерица. Сойдя к пирсу и подойдя к лодке, ребята сложили вёсла в неё и Гена поспешно сел на дальнюю от носа банку. Грести он не умел, да и силёнок у него было маловато. Гена целиком полагался на более сильного и умелого товарища. Между тем Замков снял с шеи ключ, отомкнул цепь и, забросив её на нос лодки, забрался в неё сам, к уже нетерпеливо ожидающему другу.
Оттолкнувшись от причала, Валера вставил вёсла в уключины и размашисто, по- мужски, направил лодку на деревню Середнюю на противоположном берегу реки.
Движение по Волге было очень напряжённым; в навигацию Волга работала так, что какой-нибудь проспект в Москве мог позавидовать такому интенсивному движению. Вверх и вниз по течению по широко разлившейся реке двигались всевозможные деловитые танкеры и сухогрузы; неспешные буксиры тянули и толкали баржи, с сыпучими и строительными материалами; лихо пролетали «Метеоры» и «Ракеты» – пассажирские суда на подводных крыльях, посылая приветственные гудки степенным трёх и четырёхпалубным круизным судам. И ещё сотни каких-то мелких судёнышек сновали как челноки на ткацких станках костромских фабрик.
Неповторимый запах вод великой реки смешивался с запахами масел и дизельного топлива судов, создавая удивительный колорит ароматов. Одновременно с запахами каждое судно сопровождали индивидуальные звуки музыки и работы двигателей, журчания воды и криков чаек, разговоров и смеха людей, команд шкиперов и боцманов.
Засмотревшись и заслушавшись ребята не заметили теплоход, который резко притормозил в ожидании, когда ему освободят причал, и едва не врезались в его борт.
— Эй, мелюзга, не протарань мне борт! Суши вёсла! – металлический оклик раздался внезапно над головой струхнувших мальчишек. Это капитан с мостика прокричал в мегафон, многократно усиливший его голос. Потом ребята услышали приказ капитана, отданный матросам, – лодку зачекерить, команду лодки принять на борт!
Весь этот шум-гам проходил под взглядами десятков глаз пассажиров судна, высыпавших на правый борт, и их шутливые комментарии. Для них всё происходящее было развлечением, а для мальчиков – сущим наказанием.
Испуганных мальчишек вывели из лодки, и один из матросов повёл их на капитанский мостик.

Рубка управления кораблём была на четвёртой, шлюпочной палубе. Помещение рубки поразило мальчиков размерами, идеальной чистотой и огромными окнами, через которые было видно всё: и мост, и их посёлок, и пристань, откуда они отплыли. Из включенной рации доносились переговоры капитанов и шкиперов с портовым начальством и между собой. Посредине рубки у самого окна находились штурвальное колесо и штурвальный, который отдыхал и потому с интересом наблюдал встречу капитана с испуганными мальчиками.

— Кто такие? – голос капитана был трубным и навевал страх. Голос соответствовал его облику и комплекции: широкоплечий, плотный, с приятным русским лицом, чёрными усами и лукавинкой в глазах, – почему хотели таранить меня?

— Мы не хотели никого таранить – голос Валерки дрожал – я отвлёкся. Я думал, что когда вы пройдёте, то мы за вами спокойно пересечём фарватер, а вы остановились… 

— А почему вы хотели пересечь фарватер? Вы знаете правила поведения на судоходной реке?

— Я знаю, но нам очень нужно попасть на левый берег.

— Вот кааак? Вам очень нужно. А о безопасности судоходства не помним. А если бы вы под винты мои попали? От вас щепочек не осталось бы с вашим отвлечением. Придётся о вашем безобразии запись в судовом журнале делать и подавать рапорт начальнику порта. Пусть с ваших родителей штраф возьмут.

Мальчишки, не ожидавшие такого поворота событий, зашмыгали носами, готовясь в любую минуту разреветься. Потоки слёз, наполнив глаза, уже стояли наготове, чтобы пролиться ручьями. Капитан, видя это, уже сам был не рад своей суровости, поэтому смягчил напор в разговоре с этими, в общем-то, целеустремлёнными мальчишками.

— Лодку вам кто-то дал или сами стащили?

— Лодка моя личная, мне её папа подарил, – ответ Замкова был твёрд, слёзы пропали.

Генка подтвердил слова друга:

— Он правду говорит.

— Вот как! Так ты судовладелец, даже можно сказать – капитан судна, – голос  капитана корабля потеплел, и он протянул руку, – тогда давай знакомиться, капитан.

— Валерий Замков, – рука мальчика шершавая и мозолистая утонула в огромной кисти капитана.

— Ого! Так мы с тобой тёзки.

— Как так?

— А вон, посмотрите, видите название корабля.

Ребята посмотрели на табличку, куда показывал капитан, и прочли «Валерий Чкалов»

— Это корабль в вашу честь назвали? – изумился Генка.

— Ну, что вы, конечно нет. Лично меня зовут по-другому, но капитан на судне является частью судна. Поэтому я сейчас – Валерий Чкалов.

— А тебя как зовут?

— Геннадий Шерица.

— Интересная фамилия. Ты знаешь, откуда она пошла?

— Бабушка говорила, растение есть такое…

— Верно! Ну что ж, ребятки, интересные вы люди. Пойдём, я вам как истинным волжанам покажу свой корабль.

Получасовую прогулку с капитаном по всем палубам, по трапам и в кают-компанию  скрасили многие пассажиры, которые со всех сторон дарили мальчикам то конфетку, то шоколадку, то пачку печенья. Те только успевали благодарить и рассовывать подарки по карманам.

Взглянув на наручные часы, капитан сбросил с себя праздность, подобрался весь и стал прощаться:

— Давай, тёзка, садись в лодку и отплывай подальше от меня, чтобы не затянуло под винты. Рад был познакомиться.

Капитан пожал ребятам руки и поднялся к себе. А друзья, провожаемые добрыми пожеланиями пассажиров, уселись в лодку и уже собрались отчалить, когда рупор прогремел:

— Эй, на лодке, примите посылку.

Стюарт в белой куртке и в колпаке со второй палубы на верёвке спустил объёмистую корзину прямо в руки Генки. Вслед за корзиной полетел и конец верёвки. А Валерка уже грёб сильными гребками, удаляясь от судна. Генка сложил рупором ладони и прокричал:

— Спасибо!

Ответом был мощный корабельный гудок и мелькание рук пассажиров.  

Отплыв на приличное расстояние от «Валерия Чкалова», мальчишки проводили глазами его уход к пристани. И только после этого стали разбирать подарки из корзинки. Они не знали, что стюарт наполнил корзину по личному распоряжению капитана, оценившего таким образом смелость волжских мальчишек.

Устоять от тех вкусностей, что там были, они не смогли. Тем более что у Генки во рту с утра маковой росинки не было. Поэтому бутерброды с твёрдокопчёной колбасой и сыром, бананы и апельсины, вафли и шоколад, были весьма быстро съедены и запиты лимонадом «Тархун». Чуть опьяневшие от обильного перекуса ребята стали решать, как им поступать дальше. Плыть на поиски шара или возвращаться домой. Движение вереницы всевозможных кораблей вверх и вниз по течению усилилось.

Первым сдался Генка. То ли от благоразумия, то ли от впечатляющего подарка.

— Нет, Валера, капитан правду сказал. Нечего нам лезть под корабельные винты…

— …Да и шар тот наверняка уже пацаны из Середней или Каримова без нас нашли – подхватил Замков.

Так, придя к полному обоюдному согласию, ребята вернулись назад. Они щедро поделились с друзьями остатками лакомств из корзины, взяв с них слово, хранить молчание о происшедшем. Строгие родители Замкова, если бы узнали правду, могли устроить профилактические разборки и запретить пользоваться лодкой по своему усмотрению.

Но вот, что удивительно. Геннадий Щерица детскую мечту свою осуществил полностью. Он стал профессиональным предсказателем погоды и, будучи сотрудником Арктического и антарктического научно-исследовательского института, на обоих полюсах нашей планеты запустил тысячи радиозондов, в доскональности изучив научные приборы и передатчики. Но его полярная жизнь – это сюжет другого рассказа.

Что же касается Валерия Замкова, то у него недавно случилась встреча со своим тёзкой. Прогуливаясь по обновлённой прекрасной набережной Костромы, он задумался о чём-то своём. Внезапно взгляд зацепил знакомые буквы на борту корабля у пристани – «Валерий Чкалов». Они и до сего дня не раз встречались теплоход и человек, оба сильные и работящие.

— Здравствуй, тёзка! Всё трудишься, плаваешь? И я тружусь, – говорил человек.

— И тебе желаю здравствовать, – басовито отвечал теплоход. И они до поры, до времени расходились

 Но нынешнее свидание почти через полста лет отозвалась в сердце человека тёплой волной их первой и незабываемой встречи. Ведь все мы родом из детства. Детская память сохраняет для нас столько уникального, что без этих воспоминаний жизнь была бы пресной, скучной и неинтересной.

Вновь человек Валерий прошёлся по трапам и палубам теплохода.

— Здравствуй, тёзка! Я тебя помню. А ты меня помнишь?

— Где ж мне тебя вспомнить среди многих тысяч людей, что побывали на моём борту – мог бы ответить теплоход, если бы говорил. Но он гордо молчал, величаво неся на себе имя волжанина и патриота, великого человека, прославившего нашу Родину.

06.08.2013
г. Кострома




не в дугутак себенормальнохорошоотлично! (голосов: 9, среднее: 5,00 из 5)



Ваш отзыв

Вы должны войти, чтобы оставлять комментарии.

  • К читателю
  • Проза
  • Поэзия
  • Родословие
  • Изданное