Разведчики



Памяти советских военнослужащих ,
воевавших в Корейской войне 1950-53 гг.

“Я убеждаюсь вновь и вновь:
Нет ничего сильнее дружбы!”

День знаний и уроки Мужества чаще всего совпадают и случаются именно Первого сентября. Мне нравится эта традиция. Я сам много раз выступал перед учащимися по этому поводу, рассказывая им о примерах из своей службы либо о почерпнутом из исторических материалов.
Не скажу, что эти уроки формализированы, но иногда отдают казёнщиной, тем более, если учитель сам относится без должного уважения к памяти предков. Хорошо, когда на уроки Мужества приглашаются участники боевых событий, тогда такие уроки становятся неформальными, живыми и показательными.
Мне запомнилось несколько таких встреч. Но самый яркий урок Мужества, на котором я побывал, связан с Григорием Алексеевичем Шкотовым, моим старым знакомым.
Несомненно, он бы мог рассказать много примеров из своей службы подводника, но он коснулся лишь одного эпизода так называемой «неизвестной войны» – войны на Корейском полуострове 1950-53 годов, едва не столкнувшей человечество к третьей мировой войне.

Первое сентября 1989 года выпал на пятницу. Утро выдалось солнечным и бодрящим. Со школьного двора также бодряще и зовущее звучала музыка. В основном это были марши, школьные и пионерские песни, хиты советской эстрады последних лет. Ручейки учащихся текли, подобно неспешному и маловодному Илеку, ищущему свой путь к легендарному Уралу, чтобы слиться с ним в мощный поток. Так и детские ручейки вливаются в площадку перед школой, наполняя округу смехом и гомоном. Как обычно бывает в этот день, к девяти часам утра школьный двор заполнился. Парадная школьная форма детей расцвечивалась огромными букетами цветов.
Учитель начальной военной подготовки распределил учеников по местам и доложил директору о готовности торжественной линейки, с которой начинается любимый и долгожданный (не для всех) День знаний. Были обязательные речи, колокольчик в руках самой красивой девочки-первоклашки выдал Первый звонок. Всё было волнительно и в то же время… привычно.
А потом в каждом классе начался урок Мужества.
Григорий Алексеевич Шкотов, старший мичман запаса вёл свой урок в десятом классе.
Как обычно, он не стал приводить в пример общеизвестных героев, о которых уже много написано в художественной литературе, а начал рассказ в своей обычной отвлечённой манере. Но я ожидал от него нечто необычное. И мои ожидания оправдались.
— Ребята, сегодня я смотрел на то, как вы реагируете на песню Юрия Лозы «Плот». Скажу прямо: равнодушных не было. Не было потому, что эта внешне бесхитростная песня будит что-то глубинное в душе. Я не теоретик музыки и тем более не музыкальный критик, поэтому не буду касаться достоинств и недостатков этой песни, но, сознаюсь, у меня она вырвала из глубин памяти рассказ первого моего командира подводной лодки. Это рассказ об одном действительном происшествии, в котором командир, тогда ещё лейтенант, торпедист, был косвенным участником. За окном сейчас у нас гласность и перестройка, поэтому я буду пересказывать эту историю так, как я слышал и запомнил…

* * *

… Встреча двух молодых людей произошла осенью 1937 года.
Да-да, именно в это время после двухмесячного переезда с Дальнего Востока и Сахалина в малонаселённых приаральских степях Казахстана и Узбекистана появились корейцы. Сами себя они называли корё-сарам.
Марату все эти факты были не особенно интересны. Ему шёл пятнадцатый год, душа его жаждала особенных ощущений и они явились в виде романтических чувств к девушке божественной красоты. Звали девушку, как вскоре выяснилось, Сон.
Что самое поразительное, Сон первой приметила Марата в числе тех людей, кто с любопытством встречал вновь прибывших и следил за их размещением. Это занятие было куда интереснее, чем идти в школу.
Марат Валиев был обычным мальчишкой. Над ним не тяготел груз ответственности, как над его отцом – партийным секретарём колхоза. Он не стеснялся пропускать уроки и гонять со сверстниками мяч на пустыре. Но никогда и никому не делал пакостей, считаясь среди сверстников справедливым, честным и порядочным парнем, каковым и был на самом деле.
Когда новопереселенцев поначалу поместили за колючую проволоку, Марат внутренне возмутился и решил помогать ничем не повинным людям, чем можно. Аборигены – узбеки, каракалпаки и казахи – естественно, не знали истории российских корейцев, но сердцем ощущали какую-то несправедливость, совершённую по отношению к ним. Подговорённые Маратом ребята, стали таскать тайком из домов продукты и раздавать людям. Общались с корейцами, как ни странно, на русском, те его прекрасно знали.
Как-то, отдавая лепёшки корейцам, Марат увидел любопытные глаза Сон, руки их на мгновение соприкоснулись, но этого оказалось достаточно, чтобы между молодыми людьми возникла искра, промчался мощный электрический разряд, поразивший их обоих.
Детская инициатива кончилась тем, что сельсовет и колхоз стали помогать людям за колючей проволокой. А вскоре проволоку за ненадобностью смотали, и корейцы начали строить землянки, обживаясь на новых землях. Зимы в Приаралье бывают злыми, ветреными и морозными, поэтому без надёжной защиты там не выжить. Обустраивались корейцы быстро, дружно и слаженно, часто помогая себе в работе пением. Среди голосов Марат научился выделять голос Сон.
И вот, наступил тот вечер, когда молодые люди впервые встретились наедине. Северный ветер в тот день первый раз принёс снег. Снежинки порхали вокруг молодых людей всё гуще и гуще, скрывая за пеленой их фигуры. Не замечая холода и снега, ребята шли по берегу реки и вели бесконечный диалог, находя в своих ощущениях и оценках удивительную гармонию. Они ничего не замечали вокруг, увлечённые новыми чувствами.
Если браки совершаются на небесах, то, как же удивительно создано мироздание, что два человека, порой разделённые огромными расстояниями и многими препонами находят друг друга, чтобы полюбить, соединиться и раствориться друг в друге до скончания жизни. Непостижимая тайна!
Марат осмелел до такой степени, что взял замёрзшие руки девушки в свои и поднёс к губам, согревая её пальчики теплом своего дыхания. Но неожиданный толчок сбоку сбил Марата с ног. Парень первым делом подумал, что это была собака или волк, но это был мальчуган. Мальчишка, сопя от злости и гнева, пытался побить Марата, но Марат оказался сильнее и вскоре подмял противника под себя. Но тот не сдавался…
Сон от испуга вначале вскрикнула, а затем начала выговаривать парню что-то гневное по-корейски.
— А зачем он тебя обнимать и целовать начал? – по-русски ответил мальчишка из-под Марата.
Сон только звонко засмеялась на это и попросила Марата:
— Отпусти моего брата, он, видишь ли, взял на себя роль моего защитника. Подумал, что ты сможешь меня обидеть.
Оба парня, вывалявшиеся в снегу, встали и начали отряхиваться, причём Сон помогала обоим парням.
Мужская дружба очень часто начинается с потасовок и драк. А потом противники становятся верными друзьями на всю жизнь, что называется «не разлей вода». Вот и здесь неприязнь переросла в большую дружбу двух мужчин, двух героев рассказа – Марата Валиева и Ивана Хегая.
Потом они вместе окончили школу. И тут началась война с фашистами. Оба попросились добровольцами на фронт, но их отправили в Ташкентское военное училище. Через год оба попали на фронт, стали разведчиками. Они служили в разных подразделениях и соединениях, но всю войну связи между собой не теряли, друг друга из виду не выпускали. А далеко в тылу Сон – Соня – ждала вестей от обоих: и от брата, и от любимого. Ждала верно, горячо веря в их и нашу общую победу. И часто именно Соня помогала парням своими письмами находить друг друга, когда у них внезапно менялись номера Полевой почты, и они ненадолго терялись из виду.
Однажды, это было в конце 1944 года, когда война на Западном фронте в основном уже перешла за Государственную границу нашей Родины, друзья оказались в Москве и встретились в одном из кабинетов Генштаба.
Какой-то штабной офицер ввёл их по ковровой дорожке в небольшой и уютный кабинет и приказал ждать. Оставшись одни, друзья обнялись, быстро оглядывая друг друга. Оба были в новеньких, с иголочки, мундирах, на которых прикреплено по десятку сияющих орденов и медалей. Едва они вполголоса обменялись впечатлениями и задали обычные в таких случаях вопросы о родных и близких, о том, как и, главное, почему они тут оказались, в кабинет бесшумно вошёл генерал. При виде генерала офицеры вскочили и вытянулись по стойке смирно.
— Здравствуйте, товарищи офицеры! Вольно, садитесь! – разрешил генерал. Это было произнесено на северокорейском диалекте с самым радушным выражением лица.
Друзья недоумённо переглянулись. А генерал всё также радушно продолжал по- корейски:
— Вас удивляет, что я знаю вашу маленькую тайну? Не удивляйтесь. Я за вами, друзья, слежу уже лет пять, и многое о вас знаю. Например, знаю, когда и с чьей подачи вы начали изучать языки один – корейский, другой – узбекский. Ведь эту идею вам подал Иван Моисеевич Пай? Он-он, по вашим лицам вижу. А сейчас настала пора нам познакомиться ближе. Дальше монолог вёлся на русском языке.
— Война с фашистской Германией подходит к своему логическому завершению. Вы на ней доказали и свою храбрость, и смелость, и ловкость. Вон, какие иконостасы на ваших мундирах, – кивнул генерал в их сторону. Вашими трудами тысячи советских солдат и офицеров остались в строю целыми и невредимыми, а противник, в свою очередь, понёс значительный урон.
А впереди у вас новые задачи. На время вам придётся сесть за парты и начать подготовку к борьбе с очень серьёзным и коварным врагом, но в новых условиях. Родина ваших предков, товарищ Хегай, страдает под гнётом японских империалистов.
По мнению советского руководства ваши соотечественники – граждане СССР – обязаны помочь освобождению исторической родины. На территории СССР в настоящее время базируется национальное корейское воинское подразделение, в которое вы вольётесь в последний момент, когда руководство сочтёт это необходимым. Оперативно вы будете подчиняться мне лично, для вас я – товарищ Марк. А по всем общим вопросам курировать вас будет майор Бушков.
Словно только этих слов он и ждал, в кабинете возник коренастый майор со скуластым лицом и раскосинкой карих глаз, явно из сибирских или даурско-уссурийских казаков, и замер в ожидании приказаний.
— Майор Бушков получил исчерпывающие инструкции в отношении вас, друзья мои. По всем вопросам – к нему. Возникнут вопросы ко мне – тоже обращайтесь к Илье Ларионовичу. До свидания, – генерал подошёл к офицерам и попрощался, пожимая руки, – я на вас надеюсь. И запомните: Берлин будут брать без вас, поэтому никаких рапортов о посылке на передовую не принимаются. Ваша передовая сейчас здесь!

* * *

Вряд ли кто мог бы узнать в полковнике Джоне Паке того капитана Хегая, с которым мы познакомились в московском кабинете генерала Марка.
Во-первых, это был личный друг или протеже Ли Сын Мана, с которым они познакомились ещё в Калифорнии, куда лейтенант армии США прибыл на отдых, якобы после излечения в госпитале. Будущего диктатора очень растрогало, что его соотечественник мужественно воевал в Европе против гитлеровцев, имел «Серебряную звезду» и другие награды от американского командования. Кроме того сердце молодого человека было преисполнено ярости против японских оккупантов его родины, что не могло не радовать Ли Сын Мана, с юности боровшегося с японцами. Поэтому не случайно, что Джон Пак в октябре 1945 года оказался в Сеуле.
Когда американские оккупационные власти ушли из Южной Кореи, там, в августе 1948 года начала формироваться южнокорейская армия. Джон Пак принял в этом самое непосредственное участие. Находясь на одном из ключевых постов в армии Южной Кореи, полковник Пак мог передавать очень важные сведения советскому военному командованию не только о состоянии дел южнее 38 параллели, но и о вооружённых силах и планах южнокорейцев.
Во-вторых, Джон Пак оказался одним из тех, кто был в прямом контакте с представителями американских советников, как бывший военнослужащий США.
Американцы всю войну прослужившие на Тихоокеанском театре военных действий считали Джона Пака в доску своим. Тем более что у него были награды за боевые действия против бошей, а среди них таковых до поры до времени не было. И это радовало разведчика, ибо он сильно рисковал нарваться на бывших «сослуживцев» по Европе.
Документы разведчика, его награды были безупречны и подлинны. Лейтенант Джон Пак действительно существовал, воевал и был ранен. Только из французского госпиталя с его документами выписался совсем другой человек. Как известно, для белого человека любые два азиата – на одно лицо, посему подмену никто не заметил. Истинный же Джон Пак под другим именем оказался в Советском Союзе. Он принял участие в борьбе за свободу Кореи от японцев в батальоне под руководством капитана Советской армии Ким Ир Сена. Рядом с ним с некоторых пор был и лейтенант Чон Сон Хи, в котором мы без труда узнаем Марата Валиева.
Марату очень хотелось повоевать с японцами, но наступление советских войск в Корее было столь стремительным, что помощи 88 особой интернациональной бригады, в которой он оказался, не потребовалось. Япония к 15 августа капитулировала, а к 28 августа отдельные японские части в Корее полностью прекратили сопротивление. Так что он попал в Корею только в октябре 1945 года почти в одно время со своим другом, прибывшим в Сеул на военно-транспортном самолёте ВВС США.
Первое время, когда ещё были возможности для мирного объединения Северной и Южной Кореи, Марат делал всё для налаживания каналов связи между обеими частями Кореи и успешно создал несколько таких каналов. Как говорится, на всякий случай. Ведь и на юге Кореи, и на севере Кореи руководители были склонны подмять под себя вторую часть страны, с тем, чтобы осчастливить всех корейцев в духе своих идеологий. Особенно агрессивными их стремления в этом стали после ухода из обеих частей союзников: военных администраций США и СССР. Оба Корейских государства тотчас начали военные провокации друг против друга.
Пятого июня 1950 года от Пака пришло донесение, что руководством Вооружённых сил Южной Кореи подготовлена директива о начале полномасштабных военных действий против КНДР в течение июня. Это сообщение было принято с большим пониманием, и вдоль 38 параллели на расстоянии десяти-пятнадцати километров быстро сосредоточился мощный заслон из частей Корейской Народной армии, чтобы отразить предстоящую агрессию.
По странной традиции, войны начинаются утром. Вот и эта «неизвестная» корейская война началась ровно в четыре часа утра 25 июня 1950 года атаками южнокорейцев. Но они смогли продвинуться вглубь территории Северной Кореи не более двух километров. Затем началось контрнаступление Корейской Народной армии.

* * *

Ночной звонок из Москвы не удивил вице-адмирала Ивана Ивановича Байкова. Это случалось часто из-за большой разницы во времени. Сейчас звонил начальник Главного штаба ВМФ адмирал Головко. Они были ровесниками и хорошо знали друг друга, поэтому разговор был без обычного официоза.
— Иван Иванович, у тебя в Дальнем есть надёжные подлодки на ходу?
— Да, Арсений Григорьевич, две-три найдётся.
— Разведке нужна одна. Подбери! К тебе сегодня прибудет человек от них, проработайте детали. Операция очень серьёзная, в общем, всё узнаешь из первых уст. Встречай его. Действуй!
— Есть действовать!
К вечеру того же дня на лётное поле аэродрома «Каменный ручей» сел необычный турбореактивный самолёт значительно мощнее Ту-4. Техники и специалисты, бывшие здесь, тут же попытались окружить его, чтобы рассмотреть новинку, но им не позволили. Из пилотской кабины по лесенке спустился человек в лётной одежде, которого уже ждала «Победа» командующего. А самолёт тягачом оттащили на дальнюю стоянку и выставили пост.
Ещё через час в кабинете Байкова собрались: сам командующий, начальник штаба соединения и прибывший генерал.
Обсуждение деталей заняло довольно много времени. Со всеми предложениями моряки были согласны, кроме одного – главенства пассажира подводной лодки в критических ситуациях. Но и здесь генерал Марк – а это был именно он – так аргументировал свои требования, что адмиралы, в конце концов, согласились с ним.
В конце совещания, когда командиры сидели за поздним ужином с рюмкой коньяка, вице-адмирал спросил у генерала:
— Что за птичка залетела в наши края?
— Это пробный экземпляр, прототип будущего бомбардировщика, у которого, я уверен долгое и разнообразное боевое будущее. Еле выпросил у Туполева, объяснил важностью боевого задания. Пришлось ещё и главному конструктору – Дмитрию Сергеевичу Маркову обещать проведение в полёте комплексных испытаний… Так что, служба наша такая: выкручивайся как можешь.
— Что ни говори, светлые головы у нас в конструкторских бюро сидят, такую технику создают… Скоро нам, старикам, управлять ею не с руки будет, отстаём мы от неё.

Подполковник Марат Тимурович Валиев, налегке, одетый в одежду более подходящую для восхождения в горы, чем для плавания в подводной лодке, был представлен командиром дивизиона подводных лодок в Дальнем экипажу подводной лодки «Малютка», как руководитель предстоящей экспедиции. В свою очередь подполковнику были представлены старшие офицеры «Малютки». Марат при командире дивизиона лично передал командиру подводной лодки опечатанный пакет с инструкциями, который получил от генерала Марка во Владивостоке.
Капитан третьего ранга Заумов – молодой человек тридцати лет, недавно назначенный командиром подводной лодки, был человеком весьма амбициозным. В свою каюту он пригласил своих старших офицеров. В их присутствии, сломав сургучные печати и вскрыв полученный пакет, он изучил его содержимое. Затем, ознакомив с приказом и инструкцией старшего помощника и замполита, Заумов строптиво заметил, как о давно решённом:
— Поскольку командир здесь я, то приказания постороннего для меня не указ, когда дело будет касаться безопасности лодки и людей.
— Но мы же не знаем цели и задач этого похода. Мы знаем лишь приблизительно куда идти, и знаем старшего экспедиции, который должен объяснить всё это в походе, – заметил замполит.
— А я думаю, что не стали бы нас посылать в этот поход, если бы не была веская причина, – высказал своё мнение старпом, – мы должны будем пойти в зону патрулирования американцев.
— Вот-вот, нас подобьют, и никто не будет знать, где лежат наши косточки – опять заныл командир.
— Но, как коммунисты и военные, мы обязаны исполнять приказ Родины. Мы присягу на это давали. – Твёрдо ответил замполит.
— Тогда я предлагаю позвать сюда подполковника, пусть нам объяснит.
На этих словах командира дверь каюты открылась и руководитель похода сам без зова вырос на пороге.
— Товарищи офицеры, о чём спор? – обвёл он взглядом собравшихся, задержался на вскрытом конверте. Я тут наскоро обошёл отсеки нашей «Малютки» и должен признаться, впечатление о корабле и экипаже у меня сложилось хорошее. Жду ваших сообщений о готовности к погружению.
— Когда мы должны погружаться? – набычился капитан третьего ранга.
— Вчера! Поэтому жду Ваших команд немедленно. Курс вы знаете. Через час я объявлю экипажу задачу. – Жёстко ответил Валиев, глядя в упор на Заумова, – и прошу указать мне мою каюту.
С этими словами Марат повернулся кругом и прошел в командный отсек. За своей спиной он услышал слова команды, отданные прямо в капитанской каюте:
— Боевая тревога. Срочное погружение. Тангаж… Курс… Глубина…
Всё на подводной лодке пришло в движение. Вибрация двигателей, топот ног моряков, занимающих места по расписанию, команды в отсеках, доклады о готовности…




не в дугутак себенормальнохорошоотлично! (голосов: 4, среднее: 5,00 из 5)



Отзывы и комментарии

Ваш отзыв

Вы должны войти, чтобы оставлять комментарии.

  • К читателю
  • Проза
  • Поэзия
  • Родословие
  • Изданное