Операция «Свинцовый блеск»



Он приказал развязать пленника и пригласил его поужинать. Начальник охраны развязал Кенеса, повёл его к лохани, в которой тот омыл руки и лицо, затем накинул на плечи гостя маракандский шёлковый халат.
Преображённый пленник занял место почётного гостя за низким обеденным столиком, сел, подогнув калачиком ноги, и оглядел еду. На столе приготовлены приборы на троих. Третьим был молодой спутник караванщика, не проронивший пока что ни одного слова.
Караванщик любил хорошую еду. На столе находились фрукты, виноградное вино, разбавленное ключевой водой, по обычаю «людей моря», свежие пшеничные лепёшки, смазанные маслом коров, обычай, который он перенял у саков. В простых глиняных чашах исходил паром наваристый мясной бульон – сюрпа, а на массивное серебряное блюдо навалены куски мяса молодого барашка.
Путник сглотнул слюну, но не решался есть, пока караванщик не подаст примера. Совершив омовение рук, тот взял себе с блюда мясо и пригласил к трапезе Кенеса. Третий сотрапезник, совсем ещё отрок, всё так же молчал, но тоже начал есть, обнаружив неплохой аппетит.
Надо отметить, что Кенес впервые за много дней ел горячее. В обычаях его племени было обходиться минимальными удобствами в походе. Если нужно они ели сырое мясо, приготовленное совершенно особым способом. Для этого мясо помещалось под попону на круп лошади. За время поездки оно пропитывалось потом лошади и размягчалось от долгого на нём сидения. Через три-четыре часа мясо было готово и только им, да кумысом питались югра, тюрки и другие степняки-скотоводы в особых условиях долгого похода. Утром он ел таким способом приготовленного зайца, убитого накануне вечером.
Надо ли говорить что, получив разрешение, угорец быстро расправился с барашком и запил его сюрпой. Попробовал Кенес и лепёшки, и фрукты, и вино. Хмель незаметно овладел им. Обычно сдержанный, он не заметил, как стал много говорить и рассказывал караванщику то, что было сокровенной тайной его рода – найти удобный путь к месту, где по преданиям стариков был рай земной, где в реках текло молоко, а в степных травах терялись стада скота. На это караванщик заметил, что поисками рая занимаются многие племена людей, но только Амон-Ра Всемилостивейший способен одарить им достойных.
— Ищите, и вы непременно найдёте желаемое!
Беседа длилась долго. Караванщик дивился рассказам Кенеса о быте и верованиях его племени и радовался столь ценному собеседнику.
После утренней трапезы собеседники хотели расстаться, но караванщик предложил пару дней ехать вместе до реки Орра, переправившись через которую Кенес сможет ехать своим путём. Угорец согласился. Не часто случается такое везение. Он облачился в своё обычное одеяние, а подаренный халат занял место в хурджуне.
В пути караванщик рассказывал о местах, по которым проходил их путь. С каждым шагом на север трава становилась гуще и сочнее, бескрайние поля колыхались серебристыми метёлками ковыля. Наконец, караванщик, сидевший на двугорбом верблюде под искусно сооружённым балдахином устал. Долгие разговоры, запись вчерашних сведений, сделанных поздней ночью по свежим следам, утомили его, и кормщик задремал. Ему снились события двадцатилетней давности.
IV. В обители Джевредра.
…Пробуждение было трудным. Тяжёлую голову нельзя было оторвать от изголовья, и она раскалывалась от боли, а тело словно побывало под копытами стада животных. Человек не открывая глаз, мысленно пробежался по мышцам, ища болезненные ощущения. Самые большие боли обнаружились в спине и бёдрах, словно он долгое время скакал верхом. Беспокоил тяжёлый запах. Открылся один глаз, другой и вдруг человек в изумлении сел на ложе. Оно представляло собой какое-то тряпьё, брошенное на землю в углу загона, где были заперты овцы и козы. Изголовье заменяла связка прутьев, укрытая всё тем же тряпьём. На человеке было грубое схенти из серой ткани, какие обычно надевали рабы. Трудно было представить, что этот человек ещё накануне носил великолепное жреческое одеяние из тончайших и белоснежных льняных тканей, а плечи приятно давила тяжесть позлащённого ускха, Только жёсткая щетинка волос доказывала недавнее ритуальное бритьё Самехетепра в храме.
Испытывая разбитость во всём теле, Самех (а это был именно он!) встал и вышел из загона. Солнце уже поднялось, но длинные тени от рощи оливковых деревьев и финиковых пальм падала на строение. Местность была незнакомой, но близость песчаных барханов говорила, что это какой-то оазис. Один из многочисленных оазисов в Ливийской пустыне. Создавалось впечатление, что кроме него и скота в этом месте других живых существ не было. Самех пошёл к роще, надеясь обнаружить где-нибудь воду. Его мучила жажда, во рту пересохло. В тени деревьев, где трава была гуще, он обнаружил родник и небольшое озерцо, в которое стекала вода из родника. Припав к воде, Самех вволю напился. Затем растянулся на траве у самой воды и задумался. Мучили три основных вопроса. Сон ли это то, что он сейчас ощущает или то, что происходило с ним вчера, а может позавчера или вечность тому назад? Почему он здесь и как сюда попал? Наконец, кто кроме него и скота обитает в этом оазисе? Ответа ни на один из вопросов не находилось, поэтому Самех решил жить здесь по обстоятельствам. Проблем с укрытием и водой не было, а с пищей что-нибудь придумается. Самех вспомнил, что после вечерней трапезы он почему-то быстро захотел спать и его повели в спальню. Дальнейшее покрыто чёрным мраком, как небо его любимой Ка-Хем. Судя по болям в бёдрах и спине, он проехал верхом немалое расстояние. Но, тогда где те лошади или верблюды, на которых он совершил переезд? Почему он, писец и жрец Амона-Ра, посвящённый Круга, оказался здесь в одеянии и положении раба?
Блеяние овец в загоне нарастало.
— Надо бы выпустить скот на волю, пусть пасётся – подумалось юноше. Он встал и открыл ворота загона. Полсотни овец и коз вырвались на свободу и принялись пастись, как ни в чём не бывало.
Только на следующий день с востока приехали люди. Вначале на горизонте появилось облако пыли, затем стали различимы всадники, наконец, они приблизились, и вскоре у загона спешился небольшой отряд человек в десять. Не успел Самех с ними ознакомиться, как появились шатры, запылал костёр под объёмистым котлом, и вскоре там забулькало варево. Одним из прибывших был тот самый жрец Джевредр, который должен был подготовить Самеха к дальним путешествиям. Только одет он был в тёмные одежды аравийских бедуинов и ещё больше походил в них на хищную птицу. Его спутники были разноплемённым сбродом, более похожими на разбойников, нежели на благочестивых служителей Справедливого Божественного быка.
— Брат Самехетепра, пусть тебя не беспокоит этот маскарад, здесь собраны наставники для твоего многотрудного дела: нахаринец, вавилонянин, митаниец, сак, тимху, финикиец, хетт и аравиец. Все они немху нашего пер-о, да будет он жив, здоров и могуч. Они многое знают, многое вынесли на своей шкуре и тебе будет полезно узнать их опыт. Поверь, то, что дал тебе Нефухор за двенадцать лет, ничтожно малая часть того, что ты узнаешь здесь. Мы не в столице и не в храме, здесь не место белоснежным одеяниям, здесь рабский, грязный труд во имя высоких целей, который ты сам избрал.
— Да, брат Джевредр, я сам избрал этот путь, но неужели нужно было так вероломно и жестоко поступать со мной? Зачем вы меня опоили?
— Мы исключили твои возможные колебания, небольшое количество баджа, надеюсь, тебе не навредило.
— Я так и думал! Но как вы могли оставить меня одного?
— А как можно проверить твою способность к выживанию? Теперь я знаю, что ты смог продержаться трое суток.
— Не трое, а двое. Я бодрствую здесь вторые сутки. Значит, больше суток я был без сознания… Да-да, я знаю, что это был бадж, мне нестерпимо хотелось пить и есть, но я ждал кого-нибудь.
V. Сармат, сын Сармака.
Послышались крики погонщиков. Караванщик очнулся от расслабляющей дремоты. Сзади, примерно в полусхене пути, тянулся шлейф пыли, караван нагонял отряд всадников. Увидев, что всадники приближаются с большой скоростью, караванщик понял, что лошади у отряда хорошие, возможно, аравийской породы. Таких лошадей можно либо купить, либо захватить в виде трофея. Скорее всего, это воины, что бывают на службе у властителей и служат за плату. А поэтому:
— Сойти с животных и уложить их! – Приказал караванщик погонщикам. – Быть готовым к нападению.
Всадники приближались, было видно, что отряд спешит и не выказывает угроз. Впереди мчался вожак на белом жеребце чистейших кровей. Поравнявшись с головой каравана, вожак резко осадил коня. Прозвучало приветствие на одном из наречий арьев, которое караванщик хорошо знал, общаясь с немху Сармаком в далёком оазисе. Самех ответил на том же наречии, чем удивил вожака.
— Куда путь держите?
— Во владения властителя Сармака – ответил Самех.
— Откуда знаешь Сармака? – удивился вожак.
— Мы с ним старые знакомые, некогда он был моим наставником – с достоинством сообщил Самех, прижимая руку к груди и склоняя голову в знак почтения.
— Друзья Сармака – мои друзья. Я его сын, – и вожак так же приложил свою руку к груди – меня зовут Сармат. Ждём вас в гости. – Сармат легко тронул поводья, и всадники понеслись вперёд.
Когда ветер отнёс в сторону поднятую пыль, Самех жестом приказал двигаться дальше. Караван продолжил свой неспешный путь.
Кенес во время прошедшей сцены смотрел во все глаза и слушал в оба уха. Его поразили всадники, их вооружение, их прекрасные скакуны. Удивило, что каждый из всадников держал в поводу второго коня, а во время краткой остановки многие пересели на заводных коней. Особенно поразило, что караванщик легко общался с незнакомцем и расстался с ним дружески.
Пока караван движется к намеченной цели, проследим за отрядом Сармата, который, несмотря на жару, неуклонно приближается к своей цели. Десять схенов до Орры всадники промчались хорошим аллюром. Когда до отеческой стоянки оставался путь чуть более схена, Сармат на своём жеребце решил подняться на самый высокий холм, чтобы осмотреться. Уже три года прошло с той поры, когда вместе с отрядом отчаянных смельчаков, как в своё время и его отец, Сармат отправился на службу фараону. За храбрость получил из рук фараона серебряный ритон – награду воину. Закалившись в боях, покрыв себя славой искусного воителя, Сармат достойно оставил службу на чужбине. Потеряв всего нескольких человек из отряда, он возвращался домой с богатой добычей. Вся добыча в тороках его воинов, поджидающих своего вождя у подножия холма, будет честно разделена между всеми родственниками и воинами. Какая-то часть предназначена богам.
Жеребец вынес воина на вершину холма, где замер в красивом экстерьере. Сармат огляделся. На севере, откуда Орра несёт свой бурный поток чистейшей воды, поселение отца. Там виднеются дымы очагов, готовят вечернюю еду. На юге, где в Орру вливается ленивый и сонный поток Ори, она изгибается к закату. Всё знакомо, всё родное, ничего не изменилось. Вдоль русла Орры заросли боярышника, талы и степной вишни. Повсюду, до самого горизонта и дальше на восход земли его племени оррсов, самого сильного и могучего из потомков Скифа. Бесчисленны стада крупного и мелкого скота, обширны ловы, Орра богата рыбой. Сюда часто приходят караваны с иноземными товарами, очень нужными для его соплеменников, но главный товар – изделия из железа, ткани и украшения. Часто караванщиками бывают оррсы, массагеты, саки – властители огромных владений от Оррифейских гор на севере, до Крыши Мира на юге, иногда иноземцы с раскосыми глазами, что населяют землю на восходе за рекой Об. Кстати, человек, которого он видел в пути рядом с караванщиком, очень похож на них
Молодой скиф послал громкую благодарность светлому диску Савитар и восславил Ахуромазду, пообещав по возвращении домой, богатые дары и жертвы в их честь. Умиротворённый Сармат осторожно спустился с холма, возглавил отряд, который неспешно поскакал к становищу, где их вскоре дружным лаем встретили собаки.
Встреча с родственниками и, особенно, с отцом была тем более радостной, что отец болел и жил только ожиданием сына. Старые раны не позволяли Сармаку садиться на коня, и он ждал момента, когда сможет передать наследнику знак вождя оррсов – золотую гривну, тяготившую его последнее время. Сармак готовился уйти в царство вечного счастья, во владения бога Ямы, он знал – племени нужен новый вождь и в этом его поддерживали старейшины и Мать – хранительница Агни. Она же настояла на переносе дня избрания нового вождя, ожидая приезда Сармата и его отряда.
После жертвоприношений и молитв богам, дележа добычи, которые длились до самого утра, когда горластые петухи пропели зорю, отец и сын остались вдвоём. Сармат рассказал о своей службе, передал привет из Мемфиса от Даргамана-хорезмийца, сына Харшина – давнего знакомца отца, рассказал о встрече с караванщиком Самехом и сообщил, что тот завтра будет здесь. Глаза отца увлажнились от волнения и давних воспоминаний.
Спасибо, сын, за хорошие новости, но мне дороже всего ты. Я увидел тебя до того, как ушёл в лучший мир – это великое фарно. Теперь я смею надеяться, что смогу передать свою власть достойному.

Глава третья. Операция “Свинцовый блеск”.
I. Начало похода.
— В далёкие-предалёкие времена Евразийский континент был погружен в бескрайние пучины древнего океана, у учёных получившего название Уральского или Тетис. Под толщей воды, глубоко в недрах Земли бурлила огненная её кровь – магма, которая искала выход наружу. Литосферные плиты сейчас, также как тогда, миллиард лет назад, в особенности, испытывали огромные, жуткие напряжения: сверху давила вода, снизу подпирала кипящая магма. От такого воздействия плиты начинали продавливаться, изгибаться, ходить ходуном. В них образовывались трещины, через которые на поверхность вырывались огненные струи. Мало-помалу масса магмы нарастала, и вот из воды вырвались к свету вулканические острова. Это происходило в каменноугольном периоде. Цепь огнедышащих вулканов образовало огромную гряду. Тогда же началось закрытие Уральского океана (Тетиса), остатками которого являются Каспий, Арал и Балхаш. Так образовались Уральские горы и их продолжение – Мугоджары, протянувшиеся с севера на юг более трёх тысяч километров. Хотя утверждать это с уверенностью нельзя, ибо то, что мы сейчас считаем севером, в далёкую геологическую эпоху явно было югом, экваториальной зоной. Там было царство тропических зарослей первобытных наземных растений: хвощей, плаунов, папоротников. Об этом свидетельствуют многочисленные залежи углей в северном полушарии от Шпицбергена до Караганды, причём углей высоких кондиций – коксующихся антрацитов. – Николай Николаевич с энтузиазмом просвещал юных геологов, занимая их время перед запаздывающим завтраком. – Здесь уже никогда не будет землетрясений.
— А почему? – пропищала тонким голоском Тося Миловидова.
— Горная гряда как бы «заштопала» разлом, существовавший меж двумя плитами, прочно соединив их между собой. Так образовалась геосинклиналь…
Продолжить беседу не удалось. Евгений Фёдорович, который чувствовал себя виновным за срыв распорядка дня (он элементарно проспал и поздно разбудил дежурных), и теперь помогая Нине Ясковой и Славке Турову готовить завтрак, зычно позвал:
— Николай Николаевич, ребята – за стол!
— Ну, что ж, на этом пока мы завершим нашу беседу, – подытожил геолог – а теперь действительно пора завтракать! Соловьёв баснями не кормят.
Ребята дружно поднялись с зелёной лужайки и заняли свои места, чтобы с аппетитом расправиться с пищей. Через четверть часа все побежали мыть посуду и стали готовиться к построению. Третьяков и Лойко напоминали, чтобы ребята наполнили фляжки водой из родника. С небольшим опозданием отряд двинулся в свой первый поход, но, пройдя метров двести, разделился. Евгений Фёдорович повёл группу по едва заметной тропе куда-то за сопку, а Николай Николаевич – прямо по ложбине, поросшей степной травой. Вскоре ложбина вывела группу на широкую поляну.
— Сейчас достанем компасы, карандаши и тетради и сделаем подробный чертёж местности. – Геолог неожиданно преобразился. Ребята увидели не мягкого и беззащитного человека, а требовательного руководителя, который с удовольствием стал показывать ребятам, как выполняются кроки. Началась самостоятельная увлекательная работа по рисованию кроков, с подробным изображением местности. – Что ты здесь нарисовал? – Воскликнул вдруг от возмущения фальцетом Николай Николаевич, рассматривая чертёж Миши Старикова, у которого небольшой отрог выглядел вдвое больше и смотрел не на юго-запад, а градусов на 90 правее. Он побарабанил пальцами по чертежу. – Как ты определил это направление?
— У меня глазомер хороший, я на глаз…
— То-то и видно, что на глаз, а нужно по компасу. Представь, твоим чертежом должны будут воспользоваться серьёзные люди, скажем на фронте. Они увидят полное несовпадение действительности с твоей «филькиной грамотой». Как им воевать?
Все дружно засмеялись. А Филя Чикин, показывая на свой чертёж, возмутился:
— У меня не «филькина грамота», а нормальный чертёж.
— Да, у тебя всё нормально! – Подтвердил геолог. – «Филькиными грамотами» исстари называют какой-нибудь недостоверный документ, халтуру.
С заданием справились все, даже Миша. Затем геолог вынул из своей планшетки какой-то прибор необычной формы, чем-то похожий на неправильный компас.
— Это горный компас, – прокомментировал Николай Николаевич – он состоит из лимба с делениями, укреплённого на прямоугольной подставке. В центре лимба магнитная стрелка и угломер для определения азимута и угла падения горных пород. Угломер, как видите, имеет шкалу от 0 до 90 градусов, и представляет собой отвес и клинометр. Восток и запад на горном компасе имеют противоположные положения. Давайте, исследуем этот останец. – Геолог направился к черноватой скале, поросшей лишайником. Геологическим молотком он ловко отколол от скалы небольшой образец. – Базальт. Да-да тот самый базальт, который хорошо плавится и служит сырьём для изготовления художественных отливок. Между прочим, брусчатка на Красной площади в Москве отлита из базальта.
— А почему называется останец? – спросила Тая Лепёхина
— Останцы – это геологические объекты, оставшиеся после эрозии горных пород. Вот этот останец не менее чем 600 миллионов лет назад мирно находился под толщей воды, пока геологическими явлениями не был поднят на поверхность океана и, возможно, он был даже высоченным пиком, особенно когда происходил орогенез, то есть вторичное поднятие Урала, в пору образования Альп и Карпат. Этот останец неоднократно претерпевал мощные воздействия, вследствие чего занял из горизонтального, нынешнее положение. – Геолог настроил прибор и сообщил, что угол падения слоёв к горизонту достигает 79 градусов. На сколе хорошо были видны слои первичного разлива магмы в далёком протерозое, а на угломере стрелка стояла на цифре 79. Конечно, ребята обалдели от сообщённой им информации о возрасте останца и потому с благоговением прикасались к шершавому его боку, словно через касание хотели впитать всю глубину веков, пережитую им историю Земли.
Николай Николаевич вынул из своего удивительного планшета карту, которая чем-то отличалась от привычной, географической. Лёня всмотрелся в неё и обнаружил какие-то белые полоски, которыми была испещрена вся карта.
— Что это за полоски? – спросил он геолога.
— Это врезки. Видите ли, моя карта – результат аэрофотосъёмки. Она создана из тысяч кадров, из которых опытные руки вырезали наиболее удачные фрагменты и склеивали их, поэтому здесь следы отрезов заметны.
Лёня вспомнил, как прошлым летом самолёты изо дня в день кружили над их районом. – Это они занимались фотосъёмкой местности. Вот поэтому карта не цветная, слишком дорого цветная плёнка стоит. – Подумалось ему. Он продолжал молча из-за плеча изучать карту: вот лагерь, вот село, которое они проезжали, вот река Урал…




не в дугутак себенормальнохорошоотлично! (голосов: 2, среднее: 5,00 из 5)



Отзывы и комментарии

Ваш отзыв

Вы должны войти, чтобы оставлять комментарии.

  • К читателю
  • Проза
  • Поэзия
  • Родословие
  • Изданное